Игорь Кононенко: Сегодня в Украине спортивное меценатство – скорее исключение из правила, чем массовое явление

Известный бизнесмен Игорь Кононенко рассказал, как появился теннис в его жизни, что связывает Академию с Дарьей Снигур и Мартой Костюк, о спортивном меценацтве и про платное спортивное телевидение в Украине.

– Теннис в жизни Игоря Кононенко – что это?

– Не только теннис, а и спорт в целом, являются неотъемлемой частью моей жизни. В юные годы я занимался вольной борьбой и отдал этому виду спорта около 15 лет. С тех пор пробовал заниматься и довольно неплохо, еще несколькими видами. И вот уже на протяжении многих лет ни одна неделя не проходит без спорта. Что касается других видов, то я всегда был и остаюсь футбольным болельщиком, как и все пацаны, в детстве играл в футбол. Увлекался теннисом, но, когда появились проблемы с коленями и спиной, как это часто бывает у спортсменов, переключился на настольный теннис, в который продолжаю активно играть и сейчас.

А если говорить о спорте как о бизнесе, то это клуб “5 элемент”, наш первый и самый известный спортивный проект. Дальше появилась Международная Теннисная академия (МТА). Этот проект продолжает развиваться: кроме академии в Пуща-Водице, мы построили МТА Арену в Жулянах, приобрели еще одну небольшую спортивную школу, и сейчас это – МТА Club на пять грунтовых теннисных кортов.

– В общем, со спортом вы по жизни неразлучны.

– Для меня спорт – это часть жизненной философии. Я часто по-доброму троллю своих друзей и окружающих, которые жалуются, что набирают вес. Я говорю: “А в чем проблема? Встал на час раньше, ноги в руки и побежал”. Себя надо меньше жалеть, и тогда будет не стыдно посмотреть в зеркало.

– В какой момент вы поняли, что теннис стал вам интересен?

– Достаточно долго в теннис на юношеском профессиональном уровне играл мой сын. В свое время он играл в известной группе Долгополова-старшего. Это была группа из пяти теннисистов одного возраста, включая и Долгополова-младшего. Было время, когда из пяти человек этой группы четверо находились в топ-10 по Европе, в возрасте до 16 лет. Это была достаточно известная в профессиональных кругах группа. К сожалению, из нее в большой теннис вырвался только Саша Долгополов, остальные по разным причинам не заиграли. В профессиональном теннисе очень высокая конкуренция и для того, чтобы заиграть, одного таланта и желания мало. Должен совпасть десяток факторов одновременно, для того чтобы это произошло.

– То есть, ваш интерес к теннису возник из-за того, что этим видом спорта занимался ваш сын?

– Не только поэтому. Если говорить об истории создания Теннисной академии, то ныне покойный муж моей родной сестры, Геннадий Авдеев, в прошлом известный теннисист и пятикратный чемпион Советского Союза в миксте и в паре, мечтал о таком проекте в Киеве. К сожалению, человек рано ушел из жизни, в 42 года. В какой-то степени, МТА создана и в память о нем. Когда мы запустили этот проект, то поняли, что он может работать не только как социальный проект, но и как успешный бизнес. Не секрет, что подобные проекты не высоко рентабельны, но, тем не менее, я горжусь тем, что мы с командой умеем делать это прибыльным и рентабельным.

– Соответствует ли реальность, в которой сейчас живет МТА, тем планам, которые вы прописывали, создавая проект?

– Совершенно не соответствует. В 2010 году мы подготовили проект, в 2011 начали строить, и идея была следующей: создать качественную профессиональную академию по европейским и мировым аналогам. Но, учитывая тот факт, что это Киев, центр Европы и наш персонал русскоговорящий, мы в то время предполагали, что 70% игроков приедет из России, Казахстана, и других стран СНГ. В то время никто и в страшном сне не мог представить себе того, что случилось в 2014 году. В конце 2013 года этот проект был готов на 75-80%, но я его заморозил и только в конце 2014 года принял решение его достроить. На тот момент мы уже изменили концепцию, понимая, что рынок России закрыт, а нам нужно перестраивать концепцию и работать по-другому. Мы это сделали, и в конце 2015 года запустили академию. Но изначально, повторяю, это была идея создания конкуренции европейским академиям с расчетом на огромный рынок России. Мы хотели предоставить то же качество услуг за меньшую цену, набрать русскоговорящий персонал, а по логистике этот вариант для спортсменов был бы намного удобнее и выгоднее, чем летать в Европу или, тем более, в США.

– В одном из ваших интервью в прошлом году, вы говорили, что в МТА занимается около 600 человек. Как изменилась эта цифра сейчас?

– Наша академия работает по принципу клуба. Для того чтобы в ней заниматься, нужно приобрести клубную карту, либо один из пакетов, к которому карта привязывается автоматически. На сегодняшний день существует более 1500 членов клуба. Это количество варьируется, потому что кто-то добавляется, кто-то уходит. В период карантина мы прогнозируем существенное падение, около 200-300 человек. С этими проблемами столкнулись все спортивные заведения. Что касается той цифры, о которой вы спрашивали, то это количество детей, которые занимаются в наших в детских школах. Мы отдельно продаем детские пакеты, там есть и льготные, и групповые категории. Успешно сотрудничаем со школами и как раз здесь есть исключение: для детей клубной карты не требуется. Если брать три площадки: в Пуща-Водице, Жулянах и МТА club, то детей у нас больше. Думаю, их более 700.

– В том же интервью вы говорили, что в МТА создано около 200 рабочих мест.

– 200 человек – это только в Пуща-Водице, а в общем, где-то около 300 рабочих мест эти объекты создали.

– Как карантин повлиял на работу всех  трех объектов?

– Мы остановили работу и временно закрылись, выполняя распоряжение правительства. В целом, если брать во внимание все три клуба, мы тратим 1,5 миллиона гривен в месяц только на поддержание объектов в закрытом состоянии.

– Марта Костюк очень часто тренируется на кортах МТА. Что вас связывает с ней?

– Марта, в свое время, начинала свою карьеру у нас в академии. Мы ей существенно помогали, предоставляли разного рода скидки. Какие-то услуги она получала бесплатно. В принципе, мы с ней подошли к подписанию полноценного контракта. У нас есть форма подписания контракта с игроком, где академия берет на себя 100% расходов, включая организацию тренировочного процесса и содержание всей команды: тренер, физиотерапевт, спарринг- партнер, психолог (при необходимости). Турниры, переезды, то есть, 100% финансирование игрока до момента, пока он не начнет зарабатывать призовые. К сожалению, этот контракт не был подписан. На сегодняшний день Марта Костюк пользуется услугами МТА, как клиент. Безусловно, есть условия для профессиональных игроков, которые потребляют большое количество часов, соответственно, для них есть скидки. Но это в рамках стандартной процедуры. Никаких индивидуальных отношений с Костюк у академии нет.

Другой игрок, который у нас на 100% контракте – Даша Снигур, победительница прошлогоднего юношеского Уимблдона. Даша у нас на полноценном контракте с МТА, это наш игрок, мы ее развиваем, вкладываем деньги и уверены, что она заиграет на самом высоком уровне.

– Раз уж мы заговорили о Дарье, правда ли, что контрактные обязательства с ней у вас заканчивались в марте 2020 года? Выходит, контракт продлили?

– Дело в том, что это стандартная форма. Когда ты подписываешь контракт с несовершеннолетним игроком, то его подписывают родители. Соответственно, в 18 лет, когда игрок становится совершеннолетним, он должен переподписать этот контракт. Это чисто технический вопрос. Если бы стороны были недовольны друг другом, то можно было бы не подписывать контракт, и возникал бы ряд вопросов, что делать дальше. Но взаимоотношения с игроками, которые на контракте, это не история сугубо о бизнесе. Это одна семья. Мы общаемся, переживаем, болеем за нее. Родители выполняют свою часть работы, тренер, а он не один – там целая команда (старший тренер, несколько спарринг-партнеров, тренер по физической подготовке) также делают свою работу. К слову, у Даши мама – медик и всю медицинскую часть она контролирует сама. Это семейные, человеческие отношения. Без них воспитать игрока невозможно.

Основная причина, почему не был подписан контракт с Костюк – как раз отсутствие таких отношений с родителями. Контракт своевременно не был подписан и они пошли по другому пути. Тем не менее, все игроки, которые у нас тренировались или тренируются, которым мы в чем-то помогали, предоставляли какие-то льготные пакеты, это все равно наши игроки, мы за них переживаем, поддерживаем и болеем. Это все украинский теннис. Хотелось бы, чтобы он развивался, рос, и у нас было больше чемпионов.

– Можете вспомнить тот день и момент, когда Даша Снигур выиграла юниорский Уимблдон? Как вы отреагировали на этот успех?

–  К сожалению, из-за напряженного рабочего графика у меня не было никакой возможности посмотреть этот матч онлайн.  Но зато вечером получил массу невероятных эмоций от просмотра Финала в записи. Это был поистине триумф не только Даши и ее родителей, но и всей нашей команды МТА и страны. Хотелось бы еще не раз испытать такие же яркие эмоции от ее игры и игры наших воспитанников.

– Когда вы смотрите матчи ваших игроков, вы испытываете стресс или стараетесь контролировать эмоции?

– Я всегда стараюсь смотреть их матчи, если не в прямом эфире, то в записи. Естественно, переживаю. После игры обязательно звоню или пишу Даше. Вторая девочка, которая у нас на контракте – Маша Долженко, еще играет в юношеских турнирах, жаль, что пока нет возможности их смотреть. Но все равно, я внимательно слежу за результатами. В целом, это позитивные эмоции. Для меня это главное. Контракты с игроками складываются из двух частей: одна – это развитие академии, здесь понятно. Вторая часть – личная, это эмоции.

Мой хороший знакомый Гарик Корогодский тоже увлекается теннисом и поддерживает Ангелину Калинину. Мы периодически списываемся или созваниваемся, как и с Юрой Сапроновым, общаемся о теннисе. И однажды Гарик сказал: «У меня есть мечта. Хочу сидеть на финале турнира «Большого Шлема» в ложе игрока, МОЕГО игрока». Это хорошая амбиция, мне запомнилась эта фраза, и я ее повторяю своей команде. Я говорю: «Ребята, работаем все на то, чтобы сидеть в финале «Большого Шлема» в ложе своего игрока».

– Бывает такое, что вы спорите с друзьями или коллегами об исходе какого-то турнира или матча?

– Нет, как-то споров и нет. С Юрой Сапроновым мы вместе были на Australian Open в этом году и много общались. Обсуждали наших игроков, перспективы тенниса в Украине. Для нас всех это увлечение. Жестко спорить можно на принципиальные или бизнесовые темы, кто-то спорит о политике. А здесь просто идет обмен мнениями и эмоциями.

– Мы поговорили о Даше Снигур, Маше Долженко и Марте Костюк. А были еще истории ваших инвестиций в игрока? Насколько удачными они получились?

–  Конечно, были. О неудачных вложениях не буду говорить, хотя бы с этической точки зрения. На сегодня у нас есть целый ряд успехов с девушками, многие игроки приезжают, играют и хотят тренироваться с нашим тренером Ларисой Савченко. Но у меня была и остается мечта: создать перспективную команду по образу команды Долгополова. Мальчишки 13-14 лет, из которых хотя бы один «выстрелил» и вошел в число топ-игроков. Мы просматривали и помогали нескольким игрокам 12-13 лет и вкладывали в них деньги, без контракта, предварительно присматриваясь. Но с мальчиками у нас пока не складывается по разным причинам. Для того чтобы игрок заиграл, должно совпасть минимум 10 факторов. Сегодняшние успехи Даши Снигур – это только начало. У этой девушки высокий потенциал, но надо очень серьезно и много работать, и не только Даше, но и всей команде, чтобы войти в топ-50 в ближайшие два года, и это одна из задач, стоящих перед нами.

– Кажется, это уже вопрос из категории вечных: в Украине много хороших и перспективных теннисисток, но после Стаховского и Долгополова нет достаточно сильных теннисистов. Почему так складывается, на ваш взгляд?

– Есть очень перспективный парень, ему сейчас 17. В этом году я видел его игру на Australian Open. Это Вячеслав Белинский, тренер Долгополов-старший.  Прошел один круг, но проиграл в трех сетах во втором. Там явно не хватило физической подготовки. Сейчас мы общаемся с Долгополовым, хотелось бы поддержать парня и сделать из него топ-игрока. Нужно заметить, что специфика подготовки игрока у мужчин другая. В АТР-туре значительно выше конкуренция, пробиться ребятам сложнее, чем девочкам. Соответственно и затраты разные. На девочек, начиная с 14-15 лет нужно потратить 50 000 долларов в год, суммарно на все. Если это игрок в возрасте 17-18 лет, то сумма увеличивается до 70-80 тысяч долларов. У мальчиков к этой сумме нужно добавить еще процентов 30-40.

Тем не менее, такую группу, как была у Долгополова, мне хотелось бы создать. Женский теннис у нас перспективный есть, в ближайшие 5-7 лет нашим болельщикам будет на кого смотреть. Среди девушек у нас до 10 игроков, которые или уже в топ-100, или на подходе. У ребят же все сложнее. Практически закончил играть Сережа Стаховский, по сути, заканчивает Саша Долгополов, заканчивает Илья Марченко, а дальше – провал. И вот этот провал хотелось бы заполнить.

– Однажды вас спросили: почему теннис, а не футбол? Вы сказали, что футбольный клуб – это затратный проект. А сколько вы инвестируете в теннис?

–  Затраты на одного игрока от 50 до 80 тысяч долларов в год. У меня на контракте пока всего два игрока, поэтому затраты легко считаются. Но это не все, потому что мы выделяем значительные суммы на детские школы. Потому что это основа. У нас не будет игроков, если не будет детского массового тенниса.

– Есть ли у вас ощущение, что за последние пять лет уровень интереса к теннису в Украине вырос?

– Сложно сказать. У нас появилась масса интересных игроков, у болельщиков появились спортсмены, за которых они болеют. Это психология, во всем мире люди поддерживают своих. Если своих нет, то и вид спорта не представляет особого интереса. Например, во время Зимних Олимпийских игр мы все смотрим биатлон. Периодически у нас есть медали, наши спортсмены за них борются и претендуют на высокие места. Но лыжные гонки, например, я вообще не смотрю, потому что у нас никого в этом виде нет. По такому же принципу функционирует и теннис. Появилось много ярких звездочек, и количество болельщиков в Украине, по моим ощущениям, увеличилось. Если появятся еще звездные ребята, то интерес увеличится еще больше.

Если говорить о спонсорах в теннисе, то с этим большая проблема. Но это проблема спорта в целом. Не сложилась практика, когда бизнес инвестирует и спонсирует спорт. Но, с другой стороны, у нас нет и нормального законодательства, как, например, в Великобритании, где инвестиции в спорт частично освобождаются от налогообложения. На сегодняшний день спортивное меценатство и спонсорство в Украине – пока еще исключение из правила, а не массовое явление.

– Я слышал, что вы помогали и Федерации тенниса Украины, в частности, приобретали для нее автобус. Почему решили помочь таким образом?

– Да, такая история была, но давно. Лет 15 назад мы подарили автобус. В то время президентом Федерации был Герман Беньяминов, он и обратился с просьбой. Тогда не было системного сотрудничества с Федерацией, просто разовый спонсорский шаг.

– В 2019 году на теннис было выделено 21,3 млн. гривен. На 2020 год выделили 13,8 млн. гривен. На ваш взгляд, сколько денег из госбюджета нужно выделять на теннис ежегодно?

– Сложно сказать. Для чего? Функционирования мужской и женской сборной? Наверное, этого было бы достаточно. А для развития детского тенниса, мне сложно сказать. Тут должна система работать. Если мы будем сравнивать бюджет теннисных Федераций Франции или Великобритании с нашим, то слезы нам будут мешать говорить. Но, нужно понимать, что основной источник дохода их федераций – у одних Уимблдон, у других – Ролан Гаррос. Также и у США – основной источник доходов – US Open. Ни один более-менее талантливый игрок, юноша, тинэйджер, не находится вне внимания федераций. Там есть мощные программы поддержки. К сожалению, у нас этого нет. Я прагматик и понимаю, как формируется бюджет страны и требовать, чтобы бюджет все это финансировал сегодня, невозможно, потому что таких денег нет. А получить турнир уровня «Большого Шлема» – это из области фантастики для нашей страны. Я бы двигался по пути стимулирования бизнеса, частичного освобождения от налогов инвестиций в спорт. Это рациональное зерно, о котором говорит каждый новый министр спорта, приходящий на эту должность. Но это до сих пор не было реализовано, хотя с этого нужно начинать.

– В Верховной Раде уже несколько лет лежит законопроект о меценатстве в спорте, но процесс не движется.

– Еще в мою бытность депутатом Верховной Рады вместе с главой комитета по вопросам молодежи и спорта Артуром Палатным мы пытались продвинуть законопроект, но каждый раз это упиралось в позицию министра финансов. Любой министр финансов всегда был категорически против такой инициативы. Надеюсь, нам когда-то повезет и придет министр финансов, который будет спортивным болельщиком. Тогда и будет результат. Но надо отдать должное: были и есть справедливые возражения. Есть опасение, что если проголосовать за такой законопроект, то это не станет источником финансирования спорта, а станет источником нового “схематоза” и ухода от налогообложения. Обычно в Кабмине и министерстве финансов нам так и говорили: «Ребята, вы предлагаете очередную непрозрачную схему». Действительно, какое-то зерно правды здесь есть. Нужно думать, как контролировать, что эти деньги идут действительно на спорт.

– Вам не кажется, что в Украине недостаточно мощно работает пропаганда массового спорта? Как это можно было бы изменить?

– На Западе существует коммерческое телевидение. Оно зарабатывает деньги и приносит прибыль. У нас же коммерческого телевидения в стране, по сути, нет. Все телеканалы принадлежат тому или иному крупному бизнесу, за исключением одного – UA:Суспільне, которое финансируется из государственного бюджета. Ни одного прибыльного канала в Украине нет. А вот в мире большинство спортивных каналов– прибыльные. Это и Евроспорт, и HBO, и ESPN. Хотя введение абонплаты и вызвало возмущение болельщиков, но путь, которым сегодня идут телеканалы Футбол 1/2 – правильный.

За коммерческими спортивными каналами – будущее. Но когда они начнут развиваться в стране? Когда будет за кого болеть. В футболе у нас, слава Богу, сборная показывает успехи, Шахтер и Динамо выступают в еврокубках. Футбольному болельщику есть за кого болеть. В других видах спорта ситуация сложнее. К счастью, после прорыва Свитолиной у нас есть, за кого болеть в женском теннисе. В мужском, к сожалению, пока не за кого. И если сегодня создать коммерческий спортивный канал, не думаю, что у него сразу будут миллионы подписчиков.